Историческая психология — направление психологии, изучающее взаимосвязи психологических и исторических феноменов. Историческая психология исследует историю и поведение человека и общества на стыке психологии, философии, истории, социологии и этологии.
Определение: Историческую психологию можно определить как изучение психологического склада отдельных исторических эпох, а также изменений психики и личности человека в специальном культурном макровремени, именуемом историей. Историческое время есть связь между прошлым, настоящим и будущим человечества. Исторически можно изучать не только то, что минуло, но и современность, а также грядущее. Историческая психология в широком значении слова — подход, помещающий психику и личность в «связь времен». Историческая психология в специальном (узком) понимании возникает из стремления подвести под эти наблюдения единый метод, отделить научные выводы от художественного вымысла и дилетантства.
В основе представления о взаимодействии истории и психики человека лежит идея об активной роли человека в историческом процессе, представление о человеке как об историческом деятеле — как носителе творческого, созидающего историческую ситуацию начала. Историческая психология реализует антропоцентристский и гуманитарный подход к истории, сущность которого заключается в следующем: человек является главным действующим лицом в истории, и для адекватного понимания исторического процесса следует изучать психику человека, с другой стороны — социальные, политические, экономические и культурные особенности исторического периода являются факторами, влияющими на процесс формирования личности. Гуманистическое восприятие исторического процесса, идея исторической изменчивости человеческой психики объединяет разрозненные исследования в рамки исторической психологии.
Возникновение исторической психологии как самостоятельной научной дисциплины связано с формированием и распространением в общественном и научном сознании гуманистического восприятия истории, идеи социокультурной обусловленности психических процессов и свойств, культурно-исторического своеобразия личности, а также с идеей исторического измерения психологических явлений. Перечисленные мировозренческие предпосылки исторической психологии сложились в результате развития в гуманитарных науках XIX в. определенных философских и научных тенденций.
1. В научном сознании ХIХ в. прочно утверждается представление об истории как о процессе общественного развития. Это представление связано с развитием историко-генетического метода как общенаучного метода анализа природных и социальных явлений. Принцип историзма в анализе любого объекта предполагает соблюдение следующих аналитических операций: исследование происхождения объекта, процесса его становления, знание общих законов, которыми этот процесс управляется, рассмотрение объектов в конкретных исторических условиях и связях.
Использование исторического метода приводит к расширению временных и дисциплинарных рамок исследования социальных и психологических явлений. Важнейшим в исторической науке становится вопрос о законах исторического процесса, для чего выявляются биологические, климатические, географические и психологические факторы исторического процесса. Для психологической науки XIX века введение исторического измерения означало выход за пределы непосредственного опыта, использование косвенного метода наблюдения. В психологические исследования включаются явления культуры, политики, что является вполне типичным для гуманитарных наук XIX века.
2. К середине ХIХ в. изменяется объект социально-исторических исследований. В значительной мере под влиянием Великой Французской революции сфера интересов историков и социологов смещается в область массовых движений. Проблемы, связанные с проявлением активности народных масс, изучаются историками, психологами, медиками, социологами на протяжении всего ХIХ в. Философскую традицию эпохи Просвещения, согласно которой субъектом исторического процесса признавалась отдельная личность, сменяет представление о народе как об историческом индивидууме, который порождает язык, нравы и право и является аналогом личности. Массовидные социальные явления предпочитаются индивидуальным, отдельная личность рассматривается как частица «коллективного индивида», как носитель его свойств, история отдельных стран изучается как история народной жизни. Этот принцип ярко выражен в философии истории Г. Спенсера и О. Конта, в марксизме.
3. Представление об истории как о результате исторических действий героев и масс, представление о психической деятельности человека как об определяющем факторе общественного развития обуславливает психологизацию социальной науки. Вопросы о психологических причинах массовых действий, о соотношении стихийности и сознательности в поведении героев и масс, о влиянии психологических особенностей исторических деятелей на ход исторического процесса и о влиянии массовых действий на ход истории становятся центральными проблемами исторических и социальных исследований.
4. Анализ первобытных культур, открытых археологией и этнографией в ХIХ в., изучение обычаев, культуры, языка, искусства различных народов и эпох, использование исторического метода для исследования социальных и психических явлений закрепляет в научном и обыденном сознании идею культурно-исторических и психических различий людей и обществ в различные исторические эпохи.
Эти теоретические положения послужили методологический основой для первых историко-психологических исследований.
Реализация идеи психологизации истории начинается с поиска естественных проявлений человеческой природы в исторических событиях, с поиска проявлений «народного духа» в историческом процессе, что порождает представление об истории как психологическом явлении. «Мировая история для нас является историей человечества, а в еще более тесном смысле она даже является, в конечном счете, историей человеческого духа, — напишет В. Вундт в переведенной на русский язык в 1912 г. монографии «Элементы психологии народов», — поэтому существенным содержанием истории являются события, вытекающие из духовных мотивов человеческого поведения; и это содержание, в то же время сообщает во взаимной связи и в изменении мотивов этим событиям ту внутреннюю непрерывность, которую мы требуем для всякой истории».
Акцент на процессуальности как атрибуте истории (исторический процесс представляется подобно эволюционным моделям органической природы, как, главным образом, процесс развития человеческих достижений, культуры, мифотворчества, обычаев, науки, искусства) серьезно повлиял на содержание первых историко-психологических объяснительных моделей. В рамках представления о психике как о некотором множестве психических процессов и в пределах общепсихологической теории создается специальный понятийный аппарат. Для обозначения множества «духовных» исторических явлений используются названия отдельных психических процессов, «соответствующих» специфике выделенных элементов, а по аналогии с интегральной психологической категорией «психика» разрабатывается новая категория — «народный дух».
Научная традиция психологической интерпретации исторического процесса и включения в психологическое исследование исторических материалов, характеризующих развитие культуры, языка, образа жизни отдельных народов, для объяснения и понимания их истории была заложена первыми историко-психологическими исследованиями, проведенными в рамках народной психологии, основанной в 50-х гг. XIX в. в Германии Х. Штейнталем и М. Лацарусом. По мнению основателей новой науки целью «народной психологии» является изучение методами психологической, филологической, исторической и философской наук феномена «народного духа». «Народный дух» рассматривался как особый склад мыслей и чувств, свойственный данному народу, и проявляющийся в народной жизни в совместных действиях людей, составляющих данную общность. Объектами «народной психологии» считались мифология, религия, культура, наука, народное творчество и обычаи, для изучения которых проводились аналогии с психическими процессами. Понятием «народный дух» обозначается сходство, одинаковость сознания множества людей, которое возникает «сперва из многих внешних условий одинакового происхождения и близости места жительства».
Включение в психологическое исследование материалов историко-этнографического характера, попытка выйти за пределы непосредственно наблюдаемых явлений, попытка описать и объяснить массовые и обыденные представления, предпринятая немецкими учеными являлась безусловно, революционной и открыла большие перспективы для психологической науки. Однако, это направление получило весьма одностороннее развитие: исследование языка, культуры, религии, мифологии в историческом и психологическом плане становится в основном прерогативой этнографов и языковедов.
Следующий важнейший опыт теоретического описания «психологии народов» предпринял известный немецкий психолог В. Вундт, который разработал обширную программу исследований в этой области. В фундаментальном 10-томном труде «Психология народов. Исследование закона развития языка, мифов и обычаев» (1900–1920) В. Вундт развивает идею своих предшественников о психологическом исследовании явлений народной культуры как продукта духовной деятельности народа, как проявления «народной души». Рассматривая психологию народов как часть психологии, В. Вундт распространяет на исследования в этой области методы индивидуальной психологии. В каждом классе духовных и материальных явлений он ищет объективацию определенной психической функции: «язык содержит в себе особую форму живущих в духе народа представлений и законы их связи. Миф таит в себе первоначальное содержание этих представлений в их обусловленности чувствами и влечениями. Обычаи представляют собой возникшие из их представлений и влечений общие направления воли». Уже в 1863 г. в «Лекции о душе человека и животных» В. Вундт обосновывает необходимость наряду с экспериментальной культурно-исторической психологии, поскольку именно психология народов может разрешить «проблемы психогенезиса»: «психология народов ведет нас по пути истинного психогенезиса, изучая различные ступени духовного развития, на которых еще и теперь находится человечество. Она показывает здесь нам замкнутое первобытное состояние, от которого, благодаря почти непрерывному ряду промежуточных ступеней, можно перебросить мост к более сложным и более высоким культурам. Таким образом, психология народов есть в полном смысле слова психология развития».
Идея исторического своеобразия человека, то есть психологических различий людей в разные периоды мировой истории человечества была выражена В. Вундтом как историческая периодизация «народно-психологических явлений» по аналогии с развитием индивидуального сознания. В. Вундт выделяет 4 ступени развития народов, специфика которых определяется «преобладанием одного из психологических качеств» (представления, чувства и мотивы поведения), около которых группируются народно-психологические явления.
Активный научный интерес к историческому изменению обыденных представлений начинается с популярных в 20-е годы работ Л. Леви-Брюля, посвященных психологии первобытного человека: «Умственные функции в низших обществах» (1910), «Первобытное мышление» (1922), «Первобытная душа» (1927). С работами Л. Леви-Брюля связано распространение понятия «ментальность». Именно здесь впервые слово mentalité употребляется не только как традиционное для французской психологии обозначение мышления, но как система коллективных представлений, как определенная направленность мыслей.
Объектом исследований для Л. Леви-Брюля выступают «коллективные представления» (традиции изучения коллективных представлений как самостоятельных психических явлений восходят к социологии Э. Дюркгейма). По мнению Л. Леви-Брюля «коллективные представления имеют свои собственные законы, которые не могут быть обнаружены изучением взрослого и цивилизованного человека. Лишь изучение коллективных представлений и их связей и сочетаний в низших обществах сможет пролить свет на генезис наших категорий и логических принципов». Мировозренческие истоки этого утверждения восходят к позитивистской философии О.Конта, согласно которой «не человечество следует определять исходя из человека, а напротив — человека исходя из человечества», и следовательно, различным типам общества соответствуют различные формы мышления, и сравнительное изучение разных типов обществ неотделимо от сравнительного изучения коллективных представлений, господствующих в этих обществах.
В своих работах Л. Леви-Брюль излагает теорию «пралогического мышления», характерного для «архаической психики». Явления «архаической психики», по мнению Л. Леви-Брюля, свойственно не только первобытному человеку, или «отсталым» народам современности, но и цивилизованному человеку в некоторых индивидуальных и коллективных проявлениях (поведение в ситуации неопределенности, угрозы, в религиозных обрядах, в ситуации толпы). «Пралогическое мышление» отличается от логического «современного» мышления специфическим характером связи между представлениями, управляемой законом партиципации (сопричастия): ассоциация мыслительных элементов происходит путем приписывания предметам и явлениям мистических свойств, при этом несколько различных предметов мыслятся как идентичные. Особая форма категоризации обусловливает такие свойства «пралогического мышления» как нечувствительность к противоречиям, непроницаемость для опыта, мистичность содержания (мистицизм). Исследования Л. Леви-Брюля явились стимулом для изучения психологии первобытного человека, для сравнительно-исторических исследований мышления.
Историческое развитие отдельных психических функций и личности исследовал П. Жане. По мнению французского психолога усложнение и совершенствование психических функций, появление новых форм психической деятельности людей происходит в процессе совместной деятельности. В работе «Развитие памяти и представления о времени» (1928) мнемические действия рассматриваются как произвольные, социальнорегулируемые операции запоминания и воспроизведения информации, значимой в процессе социального взаимодействия. Исторически развитие памяти связано с необходимостью передачи друг другу сведений о наблюдаемых явлениях, с потребностью сотрудничать в условиях пространственного удаления друг от друга. Совершенствование и своеобразие «культурных орудий» (составление, сохранение и воспроизведение рассказа о важнейших событиях в племени, техника запоминания и воспроизведения информации с помощью камешков, узелков и других подручных средств, появление письменности) определило, по мнению П. Жане этапы исторического развития памяти.
Исходной философской предпосылкой для историко-психологических исследований является признание исторической значимости социальных действий как отдельных личностей, так и социальных групп, изменение социальной действительности рассматривается как результат прежде всего человеческой активности.
В 1948 г. французский психолог И. Мейерсон предлагает термин «историческая психология» для обозначения специальной научной дисциплины, изучающей психику человека в конкретно-исторических условиях, изменение психического склада личности в процессе социального развития. Конкретное историко- психологические исследования французских психологов и историков Ж. Вернана, М. Детьена, П. Франкастеля, Л. Февра, Р. Мандру, Ж. Ле Гоффа, Ж. Дюби посвящены реконструкции мировоззрения, индивидуального и коллективного сознания людей различных эпох, выявлению исторического своеобразия личности, истории чувств и ментальности.
В 60-х годах в США формируется психоистория — научная дисциплина, в рамках которой осуществляется психологический подход к истории (для объяснения исторических событий и деятелей используются психологические модели), изучаются взаимосвязи между историческими и психологическими феноменами. Американские психоисторики Л. де Моз, Б. Мэзлиш, Дж. Ковел, Дж. Плэтт, Э. Эриксон и другие в своих исследованиях рассматривали такие проблемы, как влияние психологических особенностей исторических деятелей на исторические события, проблемы психологических истоков распространения различных идеологий, психологических причин социальных революций, национально-освободительных движений.
В зарубежной историко-философской мысли нет единства в вопросах понимания предметного поля исторической психологии. Так, в ФРГ ощущается сильное влияние традиционной философской школы, связанной, прежде всего, с Гегелем, на определение нарождающейся интегральной научной дисциплины. Здесь «исторической психологией» называют исследования, продолжающие романтическую традицию «истории духа». Естественно, такой подход резко контрастирует с отечественной психологической наукой, основанной на эксперименте и рациональных процедурах. Во Франции историческая психология, имеющая богатую литературу, строится на рационалистических началах, налицо сильная материалистическая традиция, представленная Анри Валлоном, Иньясом Мейерсоном, Жан-Пьером Вернаном. Они развивают принцип социальной детерминированности и тем самым исторической изменчивости всех психологических функций людей.
Устойчивая традиция гуманистического восприятия истории возникает в русской науке в Х1Х веке. В трудах П.Л. Лаврова, Н.К. Михайловского, Н.И. Кареева, В.Н. Овсянико-Куликовского, П.А. Сорокина, Н.А. Бердяева, С.С. Корсакова, В.Х. Кандинского, А.Ф. Лазурского и В.М. Бехтерева поднимаются вопросы о психологической природе массовых социальных движений, об историческом своеобразии личности, о соотношении психологических и социальных законов, имеются оригинальные попытки использования психологических, социологических, философских и теологических моделей для описания и объяснения русской истории.
Принципиальными для историко-психологического подхода к психологических и социальным феноменам являются некоторые теоретические положения, сформулированные в работах этих ученых.
1. Социальные явления, продукты духовной и материальной деятельности, исторические события, массовые социальные движения рассматриваются как проявления психической деятельности их участников, как проявление их поведенческой активности. Соответственно, для понимания исторического процесса необходимо исследование массовой психологии, закономерностей массового социального поведения, осуществление психологического подход к социальным явлениям.
Идеи о психологических основах социальных изменений разрабатываются в трудах Лаврова, Михайловского, Кареева, которые рассматривают историю как результат действий отдельных личностей и народных масс, а не как безликий общественный процесс. По мнению историка и социолога Н.И. Кареева «исторический процесс осуществляется не иначе, как через человеческие действия, которые имеют свой источник в человеческих желаниях» (Введение в изучение социологии. 3-е изд. СПб., 1913, с. 7).
Вопросы о психологических закономерностях общественного развития, о личности и ее роли в истории рождали споры в разных областях знаний, в том числе, в психологических кругах. Внимание русских психологов к проблемам социального поведения людей, к вопросам о психологических причинах массовых социальных движений в значительной мере было вызвано развитием революционного движения в России. Наиболее последовательно идея психологической обусловленности исторических действий разработана В.М. Бехтеревым, который рассматривал историю общества как «главным образом, историю коллективных человеческих деяний». В его работах такая традиционная для историков проблематика, как массовые социально-политические и экономические движения, революции, восстания, войны квалифицируются в качестве групповых действий и становятся объектом психологического исследования. Интерпретация массовых социальных действий, имеющих историческое значение, согласно законам индивидуального поведения, означает, по сути, использование бихевиористской объяснительной модели. Наиболее ярко эта тенденция выражена в фундаментальном труде В.М. Бехтерева «Коллективная рефлексология» (1921).
Предметом изучения становятся психологические механизмы («рефлексологическая подготовка») исторических явлений, которые не могли бы начаться без психологической подоплеки. Хотя в большинстве из 23 законов коллективной рефлексологии для объяснения исторических действий использованы психофизиологические, физические и механические модели, принципиально новым для изучения историко-психологических закономерностей являются приемы исследования исторических явлений и обнаружение некоторых психологических механизмов массовых действий.
2. Поведение субъекта исторического процесса (социальной группы, личности) в конкретно-исторической ситуации в значительной степени обусловлено предшествующим опытом, историей взаимодействия человека и общества, историей жизни субъекта. Это положение было сформулировано В.М. Бехтеревым как «закон общественной наследственности», который связывает настоящую деятельность социальных коллективов с прошлым опытом, переданным через воспитание и традиции. «Закон общественной наследственности в своей основе включает в себя установление зависимых отношений между общественными событиями настоящего времени и прошлыми», — пишет В.М. Бехтерев, — «каждый социальный индивид имеет свою физиономию и свои личные особенности, которые передаются из поколения в поколение в качестве доминантных признаков (язык, религия, дух партийности, характер определенной среды, ее обычаев и привычек, коллективное выражение индивидуальных качеств коллектива). По мнению Бехтерева, общественный коллектив не может быть исследован без исторического освещения.
3. Проявления социальной активности людей рассматриваются в зависимости от исторических условий: для понимания массовых социальных движений необходимо выявлять не только социально-психологические, но и социальные, экономические, культурные и бытовые причины. Массовидные психологические явления, характеризующиеся сходством переживаемых психических состояний, социального поведения для некоторого множества членов общетсва, — типичный для психологических исследований Х1Х в. объект. Примером комплексного подхода, совмещающего психологический, социологический, исторический, этнический анализ к массовидным психологическим феноменам, являются исследований русских психиатров В.Х. Кандинского, А.А. Токарского, П.П. Якобия, Н.В. Краинского, посвященные проблеме психических эпидемий.
Речь идет о массовых невротических реакции и состояниях, которые могут распространяться в обществе (через действие механизма социально-психологического заражения) как массовые психические эпидемии. Понятие «массовые психические эпидемии» широко использовалось в психиатрии XIX века для обозначения «морального и интеллектуального движения масс, принимающего форму резкого душевного расстройства» (по определению известного отечественного психиатра В.Х. Кандинского в работе «Нервно-психический кантагий и душевные эпидемии» (1876).
Данными исследователями выделяются также социально-исторические особенности эпохи:
- социально-экономические условия, прежде всего — резкое снижение уровня жизни населения (например, ситуации военного времени), способствующий нервному и физическому истощению. А.А. Токарский обнаруживает зависимость между эпидемии религиозного бреда и временем общественных бедствий, финансового краха («при таких условиях, в людях легко возрождается с небывалой силой идея обращения к Богу»);
- политические обстоятельства, которые могут, как считает В.М. Бехтерев, стимулировать массовую увлеченность религиозно-мистическими идеями («в периоды подавления народного духа религия и мистицизм приобретали особое развитие в народных массах, когда подавляются политические движения, в народе благоприятная почва для мистицизма религиозного возбуждения»);
- специфическая «психическая атмосфера эпохи», которая, по мнению указанных авторов, отражает политическую, экономическую неурядицы, болезни, голод, жестокость нравов, распространение суеверия, особенности мировоззрения человека как причины экзальтации умов и крайней психической подвижности нервной системы. По мнению А.А. Токарского, эта атмосфера соответствует «эпохам всеобщей деморализации» (в качестве примера о приводится эпоха Средневековья).
Тенденция гуманистического восприятия истории, идея использования психологических моделей для описания и объяснения исторических событий не реализовалась в советский период в самостоятельное научное направление. Для проведения историко-психологических исследований необходима определенная мировозренческая предпосылка, согласно которой социальных действий как отдельных личностей, так и социальных групп расцениваются как исторически значимые факторы. Распространение марксистской концепции о субъективном факторе в истории, согласно которой историческая деятельность масс и личностей зависит от развития производительных сил и не может произвести коренных изменений в действии экономических причин, длительное время определяло развитие общественной мысли в России, что явилось одной из причин стагнации историко-психологической мысли в отечественной науке.
Тем не менее, в советский период развития отечественной психологии историко-психологический подход к психологическим явлениям реализуется в практических и теоретических исследованиях Л.С. Выготского и его школы. Культурно-историческая теория психического развития, сформулированная Л.С.Выготским, легла в основу эмпирических исследований его учеников и последователей А.Р. Лурии, А.Н. Леонтьева, П.Я. Гальперина, Д.Б. Эльконина, В.П. Зинченко, а также была воспринята культурологами, историками как концепция развития культуры.
С исследованиями Л.С. Выготского, его последователей и учеников А.Р.Лурии, А.Н. Леонтьева связан исторический подход к психологическим явлениям. В культурно-исторической теории Л.С. Выготского, который оценивал конкретные формы общественно-исторической деятельности, основные достижения цивилизации в качестве решающих факторов формирования психических процессов и свойств, нашла развитие идея о знаковом характере психических изменений. Согласно этой теории психическое развитие личности неотъемлемо от развития культуры, и лишь через овладение достижениями культуры возможно развитие личности. В конце 20 — начале 30-х гг. в Москве под руководством Л.С. Выготского проводятся экспериментальные исследования, проверяющие его гипотезу об опосредованном развитии психической деятельности человека. В результате экспериментального изучения памяти, мышления, речи Л.С. Выготский приходит к выводу о роли знаковых систем (язык, различные формы нумерации и счисления, мнемотехнические приспособления, алгебраическая символика, произведения искусства, письменность, всевозможные условные знаки, бытовые и религиозные символы), которые вырабатываются исторически, фиксируются в культуре, передаются от поколения к поколению, в организации и развитии психических функций.
В начале 30-х гг. А.Р. Лурией было проведено первое экспериментальное исследование проблемы изменения психических процессов в результате изменения общественных отношений, которое было посвящено анализу социально-исторических причин формирования психических процессов. Исследование проводилось в отдаленных районах Узбекистана в 1931–1932 гг. и показало, что важнейшие формы познавательных процессов — восприятие и обобщение, умозаключение и рассуждение, воображение и анализ своей внутренней жизни имеют исторический характер и меняются с изменением условий общественной жизни.
Данное эмпирическое исследование продемонстрировало зависимость развития психических функций от общественно-исторических изменений: психические сдвиги в ходе истории проявляются в изменении форм психической деятельности. Например, психологическим результатом социально-исторических сдвигов 20-30-х гг. становится перестройка мыслительных форм познавательной деятельности, изменение строения и содержания операций восприятия, отвлечения, обобщения. А.Р. Лурия приходит к выводу, что различные формы практики, соответствующие социально-экономическому укладу, определяют формирование психических процессов: «Люди, живущие в условиях различных исторических укладов, различаются не только различными формами практики и различным содержанием своего сознания, но и различной структурой основных форм сознательной деятельности».
Опыт теоретического описания исторической психологии как самостоятельной научной дисциплины был предпринят советским историком Б.Ф. Поршневым, который организовал в конце 60-х годов семинар по исторической психологии при Институте Всеобщей истории АН СССР.
Высоким потенциалом оригинальности обладала концепция Б.Ф. Поршнева, обосновывавшего трактовку исторических событий и в целом исторического процесса как последовательной смены фаз «суггестия-контрсуггестия-контрконтрсуггестия». Эти идеи в середине 1960-х годов стали развиваться Поршневым в то время, когда принятые схемы исторического анализа были принципиально иными. Основанные на психологическом механизме внушения объяснения истории вызвали интерес в научной среде, но и большое удивление. Такие объяснения сложно было понять историкам, а психологи опасались внедрять столь четко выраженную психологическую идею в область, где, на самом деле, в это время еще нельзя было трактовать исторические закономерности иначе как в концептуальных рамках марксистско-ленинской теории общества. Своего рода пробой соединения двух линий анализа — исторической и психологической стала книга «История и психология», вышедшая в начале 1970-х годов под редакцией Б.Ф. Поршнева и Л.И. Анцыферовой. Это была попытка закрепить позиции научной школы, основанной на союзе двух наук.
В 1987 г. А.Я. Гуревич возобновляет деятельность семинара по исторической психологии. Результатом обсуждения историками, психологами, культурологами, философами конкретных историко-психологичексих исследований, проблем культурно-исторической обусловленности психики, исторического своеобразия личности в различные эпохи, анализа мирового (преимущественно французского опыта исторической психологии) явилось появление первого в России специализированного периодического издания по исторической психологии и антропологии — ежегодника «Одиссей. Человек в истории».
Усилиями отечественных психологов и историков Б.Ф. Поршнева, А.Я. Гуревича, А.В. Брушлинского, Л.И. Анцыферовой, А.Г. Асмолова, И.Г. Белявского, В.А. Шкуратова сложились научные предпосылки для развития исторической психологии в нашей стране.
С 2008 г. выходит междисциплинарный научный журнал «Историческая психология и социология истории». В журнале публикуются материалы по сравнительным исследованиям психологических особенностей культур и исторических эпох, языков, картин мира, ценностных ориентаций и способов жизнедеятельности, взаимного влияния различных параметров социального бытия. Значительное место на страницах журнала отведено работам по глобальной и универсальной истории. В сферу интересов вовлекаются проблемы методологии междисциплинарных исследований, исторической и политической философии.
Источники и дополнительная информация:
- — подборка статей и материалов по исторической психологии;
- — контрсуггестия и история (Б.Ф. Поршнев);
- — о методологических основаниях исторической психологии (А.А. Королев);
- — возникновение исторической психологии;
- — историко-психологическое направление в отечественной психологии;
- — историческая психология в широком и в спецасльном (узком) понимании:
- — Б.Ф. Поршнев и его вклад в становление отечественной исторической психологии.
Дополнительно на Genon.ru: