Джордж Гордон Байрон, с 1798 6-й барон, широко известный как лорд Байрон (англ. George Gordon Byron, 6th Baron, англ. Lord Byron; 22 января 1788, Лондон — 19 апреля 1824, Миссолунги, Греция) — английский поэт-романтик.
Гордон — второе личное имя Байрона, данное ему при крещении и совпадающее с девичьей фамилией матери. Отец Байрона, однако, претендуя на шотландские владения своего тестя, использовал «Гордон» как вторую часть фамилии (Байрон-Гордон), а сам Джордж был записан в школу под такой же двойной фамилией. В 10-летнем возрасте после смерти двоюродного деда Джордж стал пэром Англии и получил титул «барон Байрон», после чего, как это принято у пэров данного ранга, его обычным обиходным именем стало «лорд Байрон» или просто «Байрон». Впоследствии тёща Байрона завещала поэту имущество с условием носить её фамилию — Ноэл (Noel), и королевским патентом лорду Байрону было разрешено в порядке исключения носить фамилию Ноэл перед титулом, что он и делал, подписываясь иногда «Ноэл-Байрон». Поэтому в некоторых источниках его полное имя может выглядеть как Джордж Гордон Ноэл Байрон, хотя одновременно всеми этими именами и фамилиями он никогда не подписывался.
Отец поэта, капитан Джон Байрон (1755—1791), первый раз женился на разведённой женщине, с которой бежал во Францию, а второй раз женился только из-за денег, чтобы уплатить свои долги, и, растратив состояние жены, бросил её. Его двоюродный дед, то есть дядя его отца, после которого Байрон наследовал титул лорда, убил в пьяном виде своего соседа и родственника Чаворта, судился за это, хотя был оправдан, но, преследуемый общественным мнением и угрызениями совести, заперся в своем замке Ньюстед, который уже стал приходить в ветхость, и вёл в уединении такую непозволительную жизнь, что был прозван «дурным лордом Байроном». Дед Байрона, адмирал, был прозван «Джеком бурь» (Foulweather Jack) и вёл на море такую же беспокойную жизнь, какую внук его, поэт, вёл на суше. Более отдалённые предки Байрона отличались храбростью в различных войнах Англии.
Бедность, в которой родился Байрон, и от которой не избавил его титул лорда, дала направление его будущей карьере. Когда он родился (на Холл-Стрит в Лондоне, 22 января 1788 года), отец его уже спустил все свои земли, а мать возвратилась из Европы с небольшими остатками своего состояния. Леди Байрон поселилась в Абердине, и её «хромой мальчуган», как она называла сына, был отдан на год в частную школу, затем переведен в классическую гимназию.
О детских выходках Байрона рассказывают много историй. Сестры Грей, нянчившие маленького Байрона, находили, что лаской можно делать с ним, что угодно, но его мать всегда выходила из себя от его непослушания и бросала в мальчика чем попало. На вспышки матери он нередко отвечал насмешками, но, однажды, как он сам рассказывает, у него отняли нож, которым он хотел заколоть себя. В гимназии он учился плохо, и Мэри Грей, читавшая ему псалмы и Библию, принесла ему более пользы, чем гимназические учителя. В мае 1798 г., сделавшись пэром, десятилетний Байрон так сильно влюбился в свою кузину Мэри Дафф, что, услыхав о её помолвке, впал в истерический припадок.
В 1799 г. он поступил в школу доктора Глени, где пробыл два года и всё время лечил свою больную ногу, после чего настолько поправился, что мог надеть сапоги. В эти два года он учился очень мало, зато прочёл всю богатую библиотеку доктора. Перед отъездом в школу в Хэрроу Байрон снова влюбился — в другую кузину, Маргариту Паркер, и в ожидании свидания с ней не мог ни есть, ни спать. В 1801 г. он уехал в Хэрроу; мёртвые языки и древность вовсе не привлекали его, но зато он с огромным интересом прочёл всех английских классиков и вышел из школы с большими познаниями. В школе он славился рыцарскими отношениями к товарищам и тем, что всегда заступался за младших. Во время каникул 1803 г. он опять влюбился, но на этот раз гораздо серьёзнее, чем прежде — в мисс Чаворт — девушку, отца которой убил «дурной лорд Байрон». В грустные минуты своей жизни он нередко жалел, что она отвергла его.
В Кембриджском университете Байрон немного увеличил свои научные познания и больше всего отличался искусством плавать, ездить верхом, боксировать, пить, играть в карты и т. п., поэтому он постоянно нуждался в деньгах и, как следствие, «влезал в долги». В Хэрроу Байрон написал несколько стихотворений, и в 1807 г. появилась первый раз в печати его книга — «Hours of idleness» (Часы Досуга). Это собрание стихотворений решило его судьбу, и, выпустя его в свет, он сделался совсем другим человеком. Беспощадная критика на «Часы досуга» явилась в «Эдинбургском Обозрении» только спустя год, в течение которого Байрон написал массу стихов. Явись эта критика тотчас же по выходе книги, Байрон, может быть, и совершенно бросил бы поэзию.
«Я сочинил, — писал он мисс Фэгот, с семейством которой был дружен, — за полгода до появления беспощадной критики 214 страниц романа, поэму в 380 стихов, 660 строк „Босвортского поля“ и множество мелких стихотворений. Поэма, приготовленная мной к печати — сатира». Этой сатирой он и ответил «Эдинбургскому Обозрению». Критика страшно огорчила Байрона, но свой ответ: «Английские барды и шотландские критики» («English Bards and Scotch Reviewers») он выпустил только весной 1809 года. Успех сатиры был громадный и мог удовлетворить уязвленного поэта.
В июне этого же года Байрон отправился путешествовать. Можно было полагать, что молодой поэт, одержав такую блистательную победу над своими литературными врагами, поехал за границу довольный и счастливый, но это было не так. Байрон уехал в страшно подавленном состоянии духа, и, побывав в Испании, Албании, Греции, Турции и Малой Азии, вернулся в ещё более угнетенном состоянии. Лица, отождествлявшие его с Чайльд-Гарольдом, высказывали предположение, что за границей, подобно своему герою, он вёл слишком неумеренную жизнь, но Байрон и печатно и устно протестовал против этого, говоря, что Чайльд-Гарольд — плод воображения. Томас Мур говорил в защиту Байрона, что он был слишком беден, чтобы держать гарем, а, кроме того питал в это время романическую страсть к неизвестной девушке, ездившей с ним, переодетой мальчиком. Байрона, очевидно, тревожили его финансовые неудачи. В это же время он лишился матери, и хотя жил с ней далеко не в ладах, но тем не менее очень жалел о ней.
27 февраля 1812 г. Байрон произнес в палате лордов свою первую речь, имевшую большой успех, а через два дня появились две первые песни Чайльд-Гарольда. Поэма имела баснословный успех и разошлась в один день в 14 000 экземпляров, что сразу поставило автора в ряду первых литературных знаменитостей. «Прочитав Чайльд-Гарольда, говорит он, — никто не захочет слушать моей прозы, как не захочу и я сам». Почему Чайльд-Гарольд имел такой успех, Байрон сам не знал, и говорил только: «Однажды утром я проснулся и увидал себя знаменитым».
Путешествие Чайльд-Гарольда увлекло не только Англию, но и всю Европу. Поэт затронул всеобщую борьбу того времени, с сочувствием говорит об испанских крестьянах, о героизме женщин, и его горячий крик о свободе разнёсся далеко, несмотря на кажущийся циничный тон поэмы. В этот тяжелый момент всеобщего напряжения, он напомнил и о погибшем величии Греции.
Он познакомился с Муром, и тот ввёл его в высшее общество в качестве «льва». До этого времени он никогда не был в большом свете и теперь предался с увлечением вихрю светской жизни. Однажды вечером Даллас застал даже его в придворном платье, хотя Байрон ко двору не поехал. В продолжение четырёхлетней жизни в высшем обществе поэтический талант Байрона нисколько не развился. В большом свете хромой Байрон (у него немного было сведено колено) никогда не чувствовал себя свободно и высокомерием старался прикрывать свою неловкость.
В марте 1813 года он издал без подписи сатиру «Вальс», в мае же напечатал рассказ из турецкой жизни «Гяур», навеянный его путешествием по Леванту. Публика с восторгом приняла этот рассказ о любви и мщении, и ещё с большим восторгом встретила поэмы «Абидосская невеста» и «Корсар», вышедшие в том же году. В 1814 г. он издал «Еврейские мелодии», имевшие колоссальный успех, и много раз переведённые на все европейские языки а также поэму «Лара» (1814 г.).
В ноябре 1813 г. Байрон сделал предложение мисс Милбенк, дочери Ральфа Милбенка, богатого баронета, внучке и наследнице лорда Уэнтворта. «Блестящая партия, — писал Байрон Муру, — хотя предложение я сделал не вследствие этого». Он получил отказ, но мисс Милбенк выразила желание вступить с ним в переписку. В сентябре 1814 Байрон возобновил свое предложение, и оно было принято, а в январе 1815 году они обвенчались.
В декабре у Байрона родилась дочь по имени Ада, а в следующем месяце леди Байрон оставила мужа в Лондоне и уехала в имение к отцу. С дороги она написала мужу ласковое письмо, начинавшееся словами: «Милый Дик», и подписанное: «Твоя Поппин». Через несколько дней Байрон узнал от её отца, что она решилась никогда более к нему не возвращаться, а вслед за тем сама леди Байрон известила его об этом. Через месяц состоялся формальный развод. Байрон подозревал, что жена разошлась с ним под влиянием своей матери.
Леди Байрон приняла всю ответственность на себя. Перед отъездом своим она призывала на консультацию доктора Больи и спрашивала его, не сошёл ли её муж с ума. Больи уверил её, что это ей только кажется. После этого она заявила своим родным, что желает развода. Причины развода были высказаны матерью леди Байрон доктору Лешингтону, и он написал, что причины эти оправдывают развод, но вместе с тем советовал супругам примириться. После этого леди Байрон сама была у доктора Лешингтона и сообщила ему факты, после которых он также не находил уже возможным примирение.
Истинные причины развода супругов Байрон навсегда остались загадочными, хотя Байрон говорил, что «они слишком просты, и потому их не замечают». Публика не хотела объяснить развода той простой причиной, что люди не сошлись характерами. Леди Байрон отказалась сообщить причины развода, и потому причины эти в воображении публики превратились во что-то фантастическое, и все наперерыв старались видеть в разводе преступления, одно ужаснее другого; чаще всего говорили об инцесте Байрона с его сестрой Августой (адресате нескольких его посланий). Издание стихотворения: «Прощание с леди Байрон», выпущенное в свет одним нескромным приятелем поэта, подняло против него целую свору недоброжелателей. Но не все порицали Байрона. Одна сотрудница «Курьера» заявила печатно, что если бы ей написал муж такое «Прощание», она не замедлила бы броситься к нему в объятия.
В январе 1816 года она покинула Байрона из-за его "ужасных привычек", под которыми подразумевала неприятие любой ортодоксии, включая и непререкаемые моральные запреты. Скандал подогревался небеспочвенными слухами о более чем родственных чувствах поэта к его сводной сестре Августе Ли. Она была адресатом нескольких его самых проникновенных стихотворений (ср. "Новые стансы к Августе" И. А. Бродского).
В мае 1816 года Байрон был принужден покинуть родину - как оказалось, навсегда. Пережитое потрясение стало "вечным ядом", отравляющим его жизнь в оставшиеся годы. Оно наложило отпечаток на тональность цикла стихотворений "Еврейские мелодии" (1815), где отзываются метафоры Библии, на поэму " Шильонский узник" (1816), драматические мистерии "Манфред" (1817) и "Каин" (1821). Эти произведения, как и созданный в1813-14 триптих "восточных" поэм ("Гяур","Корсар","Лара" с их ориентальным фоном, создающим ощущение красочности, эмоциональной насыщенности жизни), закрепили представление о байроническом герое как истинном выразителе социальной психологии своего века.
"Тоски язвительная сила" побуждает этот персонаж к бунтарству, попыткам радикально изменить собственную духовную сущность, но чувство своей ненужности на земле остается непреодоленным. Поэмы Байрона, построенные как лирическая исповедь персонажа, сочетающего в себе черты незаурядной личности и типа, свидетельствующего о верованиях и болезнях эпохи, стали литературным событием. Сходство, а нередко спор с этими поэмами распознается в творчестве многих современников Байрона (в "Цыганах" А. С. Пушкина, в "Герое нашего времени" М. Ю. Лермонтова, у А. Мицкевича, А. де Виньи).
В Швейцарии, где прошли первые месяцы изгнания, а затем в Италии Байрон пережил творческий подъем, приступив с осени 1817 к поэтической хронике "Дон Жуан", в которой сочетаются лиризм, сатира и обозрение нравов, а трактовку "вечного" сюжета о севильском обольстителе определяет пафос свободного самоутверждения личности. Вопреки мнению Пушкина, находившего, что "гений Байрона бледнел с его молодостью", это неоконченное произведение говорит о новых чертах его художественного мышления, отчасти соприродного эстетике "Евгения Онегина".
Страстная влюбленность в графиню Терезу Гвичьоли, лишенную возможности соединить свою судьбу с Байроном, способствовала сближению поэта с карбонариями и активному участию - вместе с ее отцом и братьями - в итальянском освободительном движении. Поэт, снискавший во всем мире репутацию "Колумба новейших дней", как отозвался о нем П. А. Вяземский, мечтал о "поэзии политики", означающей прямую вовлеченность в революционные коллизии эпохи, и до конца сохранил ненависть к "тиранам", которым адресованы его страстные обличения.
С началом греческого восстания против османского владычества (см. Греческая революция 1821-29) Байрон подчинил свою жизнь борьбе за освобождение Эллады, на собственные средства собрав и вооружив отряд, с которым прибыл к месту событий. Его безвременную смерть, результат развившейся лихорадки, оплакивала вся передовая Европа.
Источники информации: