В сформировались три основные точки зрения на войну:
- пацифистская концепция, отвергающая войну как насилие и человекоубийство;
- теория «справедливой войны», допускающая участие христиан в боевых действиях, если они осуществляются законной государственной властью и ведутся с благородными целями;
- теория «крестового похода», налагающая на верующих обязанность участвовать в «священных» войнах под руководством духовных лидеров с целью реализации божественных предначертаний.
Естественно, что все предлагаемые христианами способы решения проблемы войны и мира, как ныне, так и в древности, подкрепляются авторитетом Священного Писания, которое предоставляет для этого разнообразные возможности. Для обоснования пацифистских взглядов традиционно используется целый ряд положений Писания, и в первую очередь идеи Нагорной Проповеди: «Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божьими» (Матф. 5:9): «А я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обличающих вас и гонящих вас» (Матф. 5: 44).
Мысль о «справедливой войне» находит подкрепление в теории повиновения властям, установленным от Бога. В связи с этим чаще всего цитируются слова апостола Павла из Послания к римлянам: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены» (Рим. 13:1); «...начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое» (Рим. 13:4). Очень важно в данной связи и знаменитое место в Евангелии от Марка: «Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Марк. 12:16). Наконец, идея «справедливой войны» может быть непосредственно выведена из высказывания Христа: «Возврати меч твой в его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут» (Матф. 26:52), хотя эта же фраза часто используется и для обоснования пацифистских воззрений. Защитники «справедливых войн» утверждают, что воин-христианин принимает во внимание заповедь «Не убий», но нарушает её ради исполнения другой заповеди: «Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас. Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Иоан. 15:12-13), выбирая из двух зол (нелюбовь к ближнему и убийство) — человекоубийство.
При этом стоит заметить, что в цитируемых словах Христа, сказанных в контексте Его предстоящих крестных страданий и жертвенной смерти, говорится: положит душу свою, а не душу врага своего. Примечательно, что Иисус Христос ни единым словом не призывал евреев к справедливой освободительной борьбе с Римом, хотя сам, несомненно, претерпел страдания не только от личных врагов (убивать которых не позволено), но и от общественных, врагов всех евреев, оккупантов их родины Иудеи — римлян, уничтожать которых, казалось бы, — дело богоугодное и героическое.
Подтверждение идеи «священной войны» ее защитники видят в рассказе об изгнании Христом торгующих из Храма: «И сделав бич из веревок, выгнал из храма всех, также и овец и волов; и деньги у меновщиков рассыпал; а столы их опрокинул» (Иоан. 2:15). Повсеместно цитируется и фраза из Евангелия от Матфея: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч...» (Матф. 10:34).
Сторонники перечисленных точек зрения на протяжении веков систематически ссылались и на другие места Ветхого и Нового Завета. Необходимо, однако, отметить одно важное обстоятельство. Вопросы войны и мира в Ветхом и Новом Заветах, в целом, решаются неодинаково, и это следствие принципиального различия их этических концепций. Ригористская, основанная на праве и на идее противопоставленного всем другим богоизбранного народа, ветхозаветная нравственность отличается от этики Иисуса Христа, провозгласившего, что Бог есть любовь и призвавшего возлюбить ближнего, как самого себя. В наиболее острой форме это различие присутствует в Нагорной проповеди, где заповеди Христовы прямо сопоставлены с заповедями Моисеевыми: последние в глазах христиан являются не ошибочными, но недостаточными, — христианская этика более гуманна, чем ветхозаветная.
Именно поэтому «крестоносная» идея в большей степени соответствует принципам Ветхого Завета и находит подтверждение в целом ряде конкретных примеров, когда Бог выступает инициатором священной войны и покровителем воюющих (ср., напр., Втор. 7:1–2: «Когда введет тебя Господь, Бог твой, в землю, в которую ты идешь, чтобы овладеть ею, и изгонит от лица твоего многочисленные народы, Хеттеев, Гергесеев, Аморреев, Хананеев, Ферезеев, Евеев и Иевусеев, семь народов, которые многочисленнее и сильнее тебя, и предаст их тебе Господь, Бог твой, и поразишь их, тогда предай их заклятию, не вступай с ними в союз и не щади их»). Точно так же, миротворческая идея, безусловно, ближе по духу этике Нового Завета и неслучайно находит отражение в самых важных его эпизодах и прежде всего в Нагорной проповеди. Сторонники доктрины «справедливой войны», по-видимому, не принимают во внимание и тот факт, что все войны, когда они только начинаются, каждой воюющей стороне представляются по-своему справедливыми.
Христианский пацифизм сложился как отрицание по духовным мотивам насилия, в том числе и войн как способа разрешения социальных и политических противоречий. Христианский пацифизм имеет длительную историю. Еще в I–III вв. такие знаменитые ранние отцы и учители Церкви, как Иустин Мученик, Афинагор, Климент Александрийский, Тертуллиан, Ориген, Киприан, Лактанций и др., придерживались пацифистских воззрений и полагали, что война несовместима с учением Иисуса Христа.
Так, Тертуллиан в своём трактате «Об идолопоклонстве» на рубеже II и III вв. писал:
…Спрашивают, может ли христианин поступать на военную службу?.. Однако не согласуется Божья присяга с человеческой… Нельзя, имея одну душу, обязываться двоим — Богу и цезарю. Если есть желание пошутить, то можно сказать, что … [в Ветхом Завете] весь народ Божий сражался на войне. Вопрос состоит в том, как человек этот будет сражаться… без меча, который отобрал у него Господь? Ибо хоть к Иоанну и приходили солдаты, и приняли они некую форму благочестия, а центурион так даже уверовал, но всю последующую воинскую службу Господь упразднил, разоружив Петра.
В «Венце воина» Тертуллиан предлагал в отношении военной службы различать тех христиан, что вступили в общину, уже находясь на военной службе, и тех, что, будучи христианами, поступили в армию. К первым апологет относится с пониманием, ссылаясь на пример Иоанна Предтечи, дозволившего креститься воинам, но рекомендует после крещения оставить службу; если же нет, то эти люди должны выполнять все христианские заповеди столь же тщательно, что и невоенные, отдавая себе отчет в том, что пребывание в армии не извиняет небрежения в вере.
Он однозначно осуждает, однако, тех христиан, что сами поступают на службу. Они присягнули Богу, а ныне вынуждены присягать императору. Они обязуются любить императора больше, чем отца и мать, а эта честь принадлежит лишь Господу. Они обязаны чтить римскую военную символику, получать награды из рук язычников, охранять языческие храмы, а это не пристало христианину. Кто-то из них может получить повышение по службе, а ведь если рядовые солдаты лишь присутствуют при языческих богослужениях, то командиры непосредственно участвуют в священнодействиях. Наконец, офицеры римской армии имеют право суда над провинившимися солдатами, а обязанность приговаривать другого человека к оковам, пыткам и тем более к смертной казни несовместима с учением Христа. Вывод Тертуллиана однозначен: военная служба — недостойное занятие для христианина.
Можно привести еще более определенные высказывания Тертуллиана против войны:
Как может христианин участвовать в войне и может ли служить даже в мирное время?
Может ли сын мира быть втянут в битву, если для него незаконно идти на войну?
Вывод Тертуллиана вытекает из его общей этической концепции: убийство есть один из смертных грехов; потому для христианина лучше самому быть убитым, чем убить другого. Можно заключить, что, осуждая участие христианина в войне, Тертуллиан осуждает и саму войну.
Показательна история, происшедшая в царствование Диоклетиана с рекрутом по имени Максимилиан. Сын солдата, крепкий и здоровый юноша, Максимилиан призывался в армию. Когда проводивший призыв проконсул Дион велел ему назвать свое имя, новобранец отвечал: «Зачем хочешь знать мое имя? Мне нельзя воевать, потому что я христианин». Проконсул, будучи от природы человеком не жестоким, не имел желания наказывать призывника за принадлежность к запрещенной религии. Длительное время он убеждал Максимилиана согласиться поступить в римское войско, объясняя, что в ином случае участь его будет плачевна. Но новобранец твердил: «Не буду служить; хоть отруби мне голову, не буду служить мирскому, но послужу Богу моему». Проконсул указал на то, что в императорском войске имеются христиане. Максимилиан ответил: «Они сами знают, что им надо. Я же христианин, и не могу делать дурного». «Что же делают дурного те, кто служит?» — спросил проконсул. «Сам знаешь, что они делают», — был ответ. Склонить юношу к службе в римском войске так и не удалось, и Максимилиан был приговорен к смертной казни. «Слава Богу!» — воскликнул он, узнав о приговоре.
Диалог Максимилиана с проконсулом Дионом, полностью сохраненный для нас источником, свидетельствует о том, что среди христиан на рубеже III–IV вв. были распространены и собственно пацифистские настроения, не позволявшие им выполнять воинские обязанности. Конечно, высказывание Максимилиана о том, что воины делают нечто «дурное», допускает различные толкования, но, по-видимому, здесь имеется в виду сама необходимость участвовать в сражениях и, следовательно, убивать, что противоречит христианским заповедям. Главная же причина невозможности отбывания воинской повинности для христианина — это то, что он не может служить императору, ибо является слугою Христа. Новобранца Максимилиана можно считать последователем учения Тертуллиана.
Однако крайняя точка зрения, не позволявшая христианам служить в войске, не была в среде ранних христиан общепринятой. Мотивы осуждения кровопролития породили в первые века христианства своеобразную оппортунистическую концепцию, позволяющую христианам служить в армии, но не участвовать в боях. В канонах Ипполита (II в.) значится, что «солдата, находящегося на государственной службе, следует учить не убивать людей и отказываться делать это, если ему приказано». Считалось, что солдат-христианин вправе выполнять лишь полицейские функции, в согласии с цитированным выше рассуждением апостола Павла: «Начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч...» (Рим. 13:4).
Некоторые христиане-воины ревностно соблюдали на практике этот принцип. Мартин из Тура (будущий епископ этого города), став христианином, прослужил в армии еще два года, но когда его легион был отправлен на войну, отказался участвовать в битве, ссылаясь на то, что он христианин (336 г.). Будучи обвинен командиром в трусости, он заявил, что готов встать лицом к лицу с варварским войском, но не с оружием, а с крестом в руках. Можно, следовательно, отметить, что точка зрения, отраженная в церковных канонах и, видимо, более распространенная в общинах, чем тертуллианова, характеризовалась определенной терпимостью к военной профессии, однако вводила принципиальные ограничения для выполнения солдатских обязанностей в соответствии с пацифистскими идеалами.
Согласно 6-му Апостольскому правилу, священникам было запрещено возлагать на себя «мирские попечения»; 81-е правило, со ссылкой на Матф. 6:24, категорически не разрешает епископам и пресвитерам обременять себя делами государственными, а 83-е правило, цитируя Матф. 22:21, строго предостерегает всякое духовное лицо от занятий военным делом. В добавление к сказанному, 7-е правило IV Вселенского собора под угрозой отлучения запрещает священнослужителям и монахам поступать на военную службу.
Говоря о причинах войн, св. Иоанн Златоуст указывал, что «войны постоянно произрастают от корня грехов», и отлучал от церкви всякого, кто учил, что нужно убивать еретиков.
В церковных правилах св. Василия Великого записано:
Правило 13: Убиение на брани отцы наши не вменяли за убийство, извиняя, как мнится мне, поборников целомудрия и благочестия. Но, может быть, добро было бы советовать, чтобы они, как имеющие нечистые руки, три года удерживались только от приобщения святых тайн.
Правило 43: Нанесший ближнему смертный удар есть убийца, он ли первый нанес удар или отмщал.
Правило 55: Убившие разбойников, не находящиеся в церковном служении — да будут отлучаемы от причастия святых тайн, а если священники — да низложатся со своей степени. Ибо сказано: «Все, взявшие меч, мечом погибнут».
Василий Великий, таким образом, явно тяготел к «непрактичному» учению Христа и противился воинственным тенденциям своего века, считая, что даже у воинов-героев — «нечистые руки» и они нуждаются в длительном периоде покаяния. Отрицал Василий и право христианина на «справедливое отмщение», именуя убийцами тех людей, кто даже и «законно» лишает жизни жестоких разбойников. Каппадокийская Церковь, к которой принадлежал Василий Великий, так же, как и Византийская того времени, категорически отказывалась канонизировать солдат, погибших на войне.
Другое направление раннехристианского пацифизма представлено в трудах Оригена, не во всех вопросах придерживавшегося христианской ортодоксии. В трактате «Против Цельса» Ориген тщательно анализирует критические выпады последнего против социального поведения ранних христиан. Язычник Цельс, в частности, отмечал, что христиане отказываются служить в войске, сражаться за императора и нерушимость римских законов. Поэтому если представить себе, что все граждане империи станут христианами, она неминуемо погибнет. Христиане, по мнению Цельса, должны быть хотя бы непротиворечивы в своих действиях: если они пользуются всеми благами цивилизации, то обязаны и защищать свое государство. Если же не желают, то пусть откажутся также от обыкновения иметь семьи и заводить детей, как известно, нуждающихся в государственной заботе, и пусть окончательно удалятся от мира.
Отвечая Цельсу, Ориген подчеркивает, что христиане отвергают военную службу не в поисках более легкой жизни, чем у язычников. Их поприще — служение Богу, служба более ответственная и трудная, и более полезная для империи, несмотря даже на то, что, благодаря своей вере, христиане стали гражданами не империи, а мира. Да, христианин не может поднять оружие против какого-либо народа. Но он ежедневно воинствует с дьяволом, побеждает молитвой демонов-разрушителей мира. «Хотя мы, христиане, не выступаем в поход с императором, — пишет Ориген, — мы сражаемся за него, образуем собственное войско, войско благочестия чрез наши молитвы к Богу». Что же касается перспективы сделаться христианами для всех римлян, то «через молитву и неотступные просьбы они получили бы победу над своими врагами, или скорее не боролись бы ни с какими врагами, так как их охраняла бы Божественная сила». Если бы стали христианами все люди, то войны на земле прекратились бы.
Можно заметить, что Ориген осуждает войны и декларирует стремление к миру, но признает практическую неизбежность военных конфликтов до тех пор, пока христианство не стало универсальным исповеданием всего человечества. Христианин не должен участвовать в войне, так как его поприще более благородно и почетно, чем поприще воина, но не потому, что воевать не следует вообще. «Римский мир» имеет ценность для всех граждан и нуждается в защите. Однако обеспечивать эту защиту вооруженным путем должны язычники, из-за неблагочестия которых, в сущности, и случаются войны. Дело же христиан — предоставить империи защиту духовную. Двойственная этическая концепция Оригена содержала в себе в зачаточном виде идею «справедливой войны». Однако для ее полного обоснования в христианской литературе должны были сложиться соответствующие социальные предпосылки.
Они возникли в IV в. благодаря превращению христианства в государственную религию Рима. Говоря об этом следует помнить, что это был длительный процесс, включавший в себя множество отдельных звеньев. Однако уже в 312 г. в битве на Мильвийском мосту «христолюбивое воинство» впервые сражалось с врагами императора под собственными, христианскими, штандартами. Изменение положения церкви в империи при Константине привело христианских богословов к официальному признанию того факта, что император, восстановив «римский мир», сделал возможной проповедь Евангелия среди всех народов империи. На этой основе сложился политический союз христианской церкви и римского государства. Ситуация требовала, в частности, изменения отношения христианства как учения к войне и к миру, тем более, что тысячи христиан ревностно служили в войске императора. Когда император Константин стал покровительствовать христианству, церковный собор 314 г. в Арле принял решение: «...лишать общения [т.е. исключать из христианских общин] тех, кто демонстративно уходит из войска [дословно: «бросает оружие»] в мирное время».
Амвросий Медиоланский первым среди отцов Церкви занялся обоснованием доктрины «справедливой войны». Непримиримый борец против язычников, решительный и волевой церковный организатор, миланский епископ Амвросий до начала карьеры священнослужителя был видным военным и никогда не разделял пацифистских взглядов. В трактате «О христианской вере» Амвросий пишет: «Как может Римское государство спастись от нападения?... Не знаки и орлы должны вести армию в бой, но Твое имя и вера, о Иисус». В другом своем труде «Об обязанностях духовенства» Амвросий приводит многочисленные примеры из Ветхого Завета, когда древние иудеи были вынуждены вести санкционированные Богом войны. Оправдание войны божественным промыслом заходит у Амвросия так далеко, что он, по сути, приближается к идее «священной войны». Возможно, эта идея не получила окончательного оформления в его мировоззрении лишь потому, что не имела еще конкретно-исторической актуальности.
В концепции Амвросия присутствуют отзвуки идеи Оригена о двух типах служения. Амвросий тоже считает, что служение Богу смирением и молитвами выше в нравственном отношении, чем служба воина. Однако это высшее поприще предназначено не просто для христиан, но для духовенства, которому не пристало участие в земных битвах. В дальнейшей истории христианства это мнение стало господствующим, хотя и не универсальным: известно, что сторонники «священной войны» прямо требовали участия духовных лиц в крестовых походах, и ответом на это требование стало возникновение духовно-рыцарских орденов.
Наиболее полное выражение христианская теория «справедливой войны» нашла в трудах самого крупного западного теолога периода патристики Аврелия Августина (в католической традиции — святого, в православной — блаженного Августина). Основа представлений Августина о войне и мире — идея непреходящей греховности человеческой натуры. Мир — это идеал, недостижимый в земном, человеческом царстве, и греховность людей будет всегда вызывать раздоры и столкновения. Именно поэтому необходимо государство как инструмент исправления последствий человеческой испорченности. Государство обеспечивает порядок, в том числе и насильственными мерами, и долг граждан — исполнять распоряжения законных властей. Христианин должен, в частности, воевать под знаменами своего императора. В принципе, участие христианина в войне законно при выполнении ряда условий: во-первых, война должна преследовать справедливые цели — цели установления правосудия и пресечения беззакония.
Во-вторых, воюющие должны исходить из христианских мотивов любви к ближнему. Даже врагов своих обязаны они любить и стремиться к их исправлению и спасению их душ. Считая христианскую любовь понятием чисто духовным, Августин не находил противоречия между идеалом любви к ближнему и необходимостью телесно умертвить его в бою.
В-третьих, война должна вестись под руководством законных властителей. Никто не имеет права обнажать меч по собственной воле без предписания государственной власти. В-четвертых, методы ведения войны должны быть милосердны. Воины не должны заниматься грабежами и поджогами, устраивать резню. Наконец, в-пятых, в войне не должны участвовать духовные лица.
Принципы, провозглашенные Августином, должны, в его представлении, руководить деятельностью как государства, так и отдельных граждан при ведении войны, но они вовсе не означают, что, исходя из них, любой христианин имеет право решать, идти ли ему на войну. Повиновение законной власти однозначно трактуется как долг гражданина. Тем не менее, необходимо признать, что Августин не только сформулировал теорию «справедливой войны», которой суждена была долгая жизнь, но и стал создателем первого в истории человечества кодекса ведения боевых действий, включавшего и этические требования к отдельному солдату.
Концепция Августина завершила разработку теории войны и мира в эпоху ранней патристики. Вполне очевидные социальные и политичесие причины привели к тому, что она легла в основу взаимоотношений церкви и государства по вопросу о войне и мире во всех странах христианского Запада. Этому результату способствовал и колоссальный богословский авторитет Блаженного Августина. Пацифистские тенденции раннего христианства были неприемлемы для официальной идеологии, и если и не были осуждены открыто, то оказались на периферии общественного сознания.
У национальных Церквей есть националистическая жилка, и, как следствие, они более или менее открыто благословляют войны, предпринимаемые своими странами. В этом смешении жанров совесть не смущается войной как таковой,
— пишет предстоятель Антиохийской православной церкви, митрополит Георгий (Ходр).
Уже ученик Иоанна Златоуста, Исидор Пелусиотский (ум. ок. 449 г.) начал различать войны «справедливые» и «несправедливые»: «Войны воспламеняются больше всего ради приобретения чужой собственности. Но не должно обвинять всех ведущих войну; положивших начало или нанесению обиды, или хищению справедливо называть губительными демонами; отмщающих же умеренно не надлежит и укорять как несправедливо поступающих, потому что делают дело законное». А в XII веке византийский монах-богослов Иоанн Зонара откровенно вопрошал: «...Зачем считать имеющими нечистые руки тех, которые подвизаются за государство и за братьев, чтобы они не были захвачены неприятелями, или чтобы освободить тех, которые находятся в плену?»
Вместе с тем, и в православной традиции не всё было однозначно и просто. Стойкий пацифизм древней Церкви не мог не оставить в ней следа. Уже первые канонизированные русские святые, князья Борис и Глеб, не оказывают сопротивления своему жестокому брату Святополку, самочинно захватившему великокняжеский престол в Киеве, а сознательно идут на верную смерть.
На Западе даже в эпоху Крестовых походов среди католиков раздавались голоса протеста против «священных» войн. Например, Жерар из Камбре настойчиво утверждал, что мир в большей степени зависит от духовного возрождения, чем от законного или справедливого использования силы. Глашатаями примирения между людьми был Франциск Ассизский, Иоахим Флорский и Дж. Уиклиф. Более последовательно пацифизм отстаивали критики официальной церкви — катары, вальденсы, францисканцы-терциарии, а также гуситы.
В Новое время в систематизированном виде идеи христианского пацифизма были изложены представителями гуманизма и части радикальной Реформации, и прежде всего Эразмом Роттердамским (1469–1536) и Себастьяном Франком (1499–1542).
В качестве бескомпромиссного вероучительного положения религиозный пацифизм был принят рядом протестантских церквей в XV–XVI вв. К их числу относились швейцарские братья, моравские братья, гутерское братство, меннониты, и др.
Христианский пацифизм отвергает даже так называемые справедливые войны. Его позиции значительно укрепились с появлением оружия массового поражения. С того времени, получив практическое обоснование, он стал элементом социальной мысли, что способствовало значительному увеличению числа сторонников пацифизма среди верующих людей.
На сегодняшний день в мире действует несколько международных религиозных пацифистских организаций. Наиболее известная из них — «Международное братство примирения», создана в 1919 г. на основе объединения «Британского братства примирения» и христианских союзов Дании, Нидерландов и Швеции. Штаб-квартира организации находится в г. Алкмаре (Нидерланды). Региональные центры расположены в Версале, Нью-Йорке и Монтевидео. Всего в организацию входят объединения и группы из 23 стран. Высшим органом организации является Совет, формируемый из представителей национальных объединений. Совет координирует работу трех постоянных комитетов: европейского, американского и южноамериканского. При «Международном братстве примирения» создан Комитет действий против торговли оружием. Организация имеет консультативный статус при Экономическом и социальном совете ООН.
Официальные цели «Международного братства примирения» — это пропаганда принципа «непротивления злу насилием», поддержка людей, отказывающихся служить в армии по религиозным и иным убеждениям. Для пропаганды своих целей все национальные секции организации имеют периодические издания.
Известной религиозной пацифистской организацией является «Международная христианская служба» мира. Она была создана в 1957 г. представителями меннонитов и т.н. братских общин (бретренов). Секретариат организации находится в г. Нейведе (Германия). Организация ставит своей целью борьбу за мир, поддерживает уклоняющихся по соображениям веры от военной службы. В нее входят также некоторые христианские общества из 8 стран. В Нидерландах, Германии, Швейцарии, США, Канаде имеются национальные объединения. Руководящими органами организации являются: генеральная ассамблея (избирает генерального секретаря), совет (руководит текущей работой), административный комитет (назначает исполнительного секретаря) и консультативный совет. Организация издает журнал на немецком и французском языках.
В сегодняшней России идеи религиозного пацифизма последовательно разделяют несколько религиозных организаций:
- Союз общин духовных христиан — молокан;
- Спасовский толк беспоповского направления русской Древлеправославной (старообрядческой) церкви;
- Церковь Бога во Христе (меннониты);
- Религиозное общество друзей (квакеры).
Идеи христианского пацифизма поддерживаются многими представителями таких протестантских конфессий, действующих в России, как евангельские христиане-баптисты, христиане веры евангельской — пятидесятники, адвентисты седьмого дня. Тем не менее, руководство этих организаций считает, что вопрос об отношении к воинской службе каждый верующий вправе решать самостоятельно, т.е. абсолютный религиозный пацифизм в данных организациях (в особенности в зарегистрированных общинах) не проповедуется. Руководство зарегистрированных общин большинства протестантских церквей признает возможность участия своих братьев по вере в справедливых, оборонительных войнах.
Общий обзор учения церквей и религиозных организаций, проповедующих идеи религиозного пацифизма, позволяет отметить существование, по крайней мере, трех обоснований этих идей.
- Необходимость строгого следования Священному Писанию. Исполнять заповедь «не убивай» — значит не убивать ни при каких обстоятельствах.
- В каждый человек имеет дух от Бога, и поэтому убийство человека является по своей сути покушением на богоубийство.
- Верующим не должно быть дела до чисто земных греховных дел, каковыми являются политика и война.
Вместе с тем, пацифизм может быть проявлением слабости, например, в тех случаях, когда речь заходит не о собственной защите, а о необходимости постоять за своего ближнего, особенно если этот ближний — заведомо слаб и беспомощен по здоровью или возрасту. В таких случаях, как иногда выражаются противники пацифизма, имеет ли право христианин подставлять под удар «чужую щеку»?
На это христиане-пацифисты обычно отвечают, что для них борьба со злом не отменяется, а как бы перемещается с внешнего, физического уровня — на уровень духовный, т.е. туда, где и зарождаются самые источники зла. Это даёт возможность христианину проявить усердие в молитве и в полной мере довериться Богу даже тогда, когда положение представляется безвыходным. Общеизвестно также благодатное влияние кротких христианских слов и поступков в ответ на агрессивные действия. Время от времени это неизбежно производит удивительный эффект и способствует реальному изменению жизни обидчиков. Жития православных святых и благочестивые рассказы верующих других исповеданий полны подобных сюжетов. При этом, по убеждению христианских пацифистов, даже защищая ближнего, христианам следует стремиться делать это сколько возможно жертвенно, а не воинственно, т.е. именно «полагая душу свою за друзей», а не разбрасывая вокруг себя трупы врагов.
Точка зрения официального «популярного православия» на вопрос о допустимости участия христианина в военных действиях представлена на Геноне в следующем ответе:
Источники и дополнительная информация:
- — Бородин О. Отношение к войне и миру в христианстве эпохи ранней патристики (формирование христианского пацифизма) // Византийские очерки. М.: Индрик, 1996;
- — Павлова Т.А. Джордж Фокс, ранние квакеры и проблема пацифизма // Пацифизм в истории: Идеи и движения мира. — М.: ИВИ РАН, 1998;
- — Долгий путь российского пацифизма: Идеал международного и внутреннего мира в религиозно-философской и общественно-политической мысли России. М.: ИВИ РАН, 1997;
- — христианство и религиозный пацифизм (изложение истории христианского пацифизма и православная его оценка);
- — Прохоров К. О христианском пацифизме // Богословские размышления. 2008. № 9. С. 105-123. (в формате .pdf);
- — христианство и пацифизм (православная критика пацифизма);
- — библейские основания христианского пацифизма (апология пацифизма);
- — христианский пацифизм, или кто такие Хельсинкские миротворцы (о межконфессиональной конференции «Выжить в XXI веке», Хельсинки, 2008).
Дополнительно на Genon.ru: